Масонство в России
Масонство не принадлежит ни к какой стране; его нельзя назвать ни французским, ни шотландским, ни американским. Оно не может быть ни шведским в Стокгольме, ни прусским в Берлине, ни турецким в Константинополе потому только, что оно там существует. Оно одно и всемирно. Оно имеет многие центры своей деятельности, но в то же время имеет один центр единства»,— писал один из влиятельных членов масонской ложи. Следовательно, нет и русского масонства, несмотря на то что масоны в России были, есть и, думается, будут, поэтому будет полезно проследить, хотя бы поверхностно, как именно проникало масонство в Россию, и какими особенностями оно здесь характеризовалось.
Если судить по официальным источникам, первые масонские ложи в России возникли при Петре I. «В одной рукописи Публичной библиотеки,— сообщает историк Вернадский в своей книге „Масонство в царствование Екатерины II",— рассказывается, что Петр принят в Шотландскую степень св. Андрея. Его письменное доказательство существовало в прошлом веке в той ложе, где он принят, и многие оное читали». А среди рукописей масона Ленского есть обрывок серой бумаги, на которой значится следующее: «Император Петр I и Лефорт были в Голландии приняты в тамплиеры». «Петр I,— пишет другой исследователь, В. Иванов,— стал жертвой и орудием страшной разрушительной силы, потому что не знал истинной сущности братства вольных каменщиков. Он встретился с масонством, когда оно еще только начало проявлять себя в общественном движении и не обнаруживало своего подлинного лица». «В Россию свет масонства,— сообщает Т. Соколовская,— проник, по преданию, при Петре Великом, документальные же данные относятся к 1731 году».
Как бы положительно ни относились к деятельности и реформам Петра I в современной интеллектуальной (да и чисто народной) среде, нельзя не признать, что многие его начинания оказались плачевны для России. Война со Швецией при огромном превосходстве сил шла двадцать один год. Отданные под командование иностранным офицерам и обученные по-новому войска были наголову разбиты под Нарвой. Первую же победу над шведами одержала дворянская конница с пятидесятилетним московским воеводой Шереметевым во главе. С его же именем связаны и все последующие победы.
За годы правления Петра от непосильного труда погибли миллионы людей. По данным М. Клочкова, население страны уменьшилось на одну треть. Один иностранец из окружения Петра писал, что содержание русского рабочего «почти не превышало того, во что обходится содержание арестанта». В. Ключевский сообщает, что Петр I «понимал народную экономику по-своему: чем больше колотить овец, тем больше они дают шерсти». Для взыскания налогов этот царственный реформатор посылал воинские полки, но и это не помогало, и Петру доносили, что «тех подушных денег по окладам собрать невозможно, а именно за бесконечной крестьянской скудостью и за сущей пустотой». П. Милюков считал, что из созданных путем страшного насилия фабрик и заводов лишь немногие пережили царя. «До Екатерины,— пишет он,— дожило только два десятка».
Екатерина II, с одной стороны, относилась к масонству резко отрицательно, но с другой стороны — никак с ним не боролась. Возможно, масонство представлялось ей неопасным. При этом, однако, сама государыня, хотя и невольно, сделала немало для будущего масонства в России, насаждая в высшем обществе антихристианский дух «вольтерьянства». С ее легкой руки оно стало модным среди русской знати. В. Ключевский писал по этому поводу: «Философский смех освобождал нашего вольтерьянца от законов божеских и человеческих». Вопреки тому, что нравственные устои предыдущих поколений в русском обществе были еще сильны, разрушительная работа импортируемых с Запада идей уже началась, поэтому неслучайно русский просветитель Н. И. Новиков записывает в это время в своем дневнике, что уже стоит «на распутье между вольтерьянством и религией». «Направление русских умов становилось уже не усвоением европейской цивилизации,— резюмирует В. Ключевский,— а болезненным расстройством национального смысла».
В первое десятилетие царствования Екатерины масоны в России больше увлекались обрядовой стороной, почти не предпринимая каких-либо решительных попыток расширить свое влияние на общественную мысль, и только к концу царствования Екатерины здесь наконец сложились две масонские системы: так называемые елагинская и циннендорфская (шведско-берлинская). Первая названа по имени И. П. Елагина, который, по его же словам, встретился где-то в пути с одним путешественником-англичанином, и тот открыл ему, «что масонство есть наука». Вторая система была основана немцем из Берлина, посланным в Петербург знаменитым тогда Циннендорфом. В 1776 году обе системы объединились, однако в масонских ложах в ту пору преобладали исключительно иностранцы, жившие в России, тогда как для самих русских масонство оставалось некой игрой «непонятных иноземцев».
Настоящие масоны появились в России только в конце царствования Екатерины. Одним из них был И. Г. Шварц, уроженец Трансильвании. В Россию он приехал в 1780 году в качестве гувернера, но вскоре стал профессором Московского университета, где со временем сколотил вокруг себя небольшой масонский кружок из числа преподавателей и студентов в количестве восьми человек. Обрядность и ритуал там не практиковались, и вообще непонятно, чем занимались члены кружка на своих заседаниях, но кружок был тайным, и другие масоны в него не допускались. Шварц, по его заверениям, «привез с собой градус единственного верховного представителя теоретической степени соломоновых наук в России», то есть, иначе говоря, был посвященным, специально посланным в Россию представлять и насаждать здесь «великую идею масонства». И, видимо, небезуспешно, так как на Вильгельмсбаденском конгрессе масонов в 1782 году Россия была признана «восьмой провинцией масонского мира».
После конгресса Шварц энергично принялся за распространение среди российских масонов учения розенкрейцеров. Почти год он проводил с ними «тайные занятия», читая лекции в духе Якоба Бёме и поощряя увлечение своих слушателей магией, алхимией и каббалой «как науками божественного происхождения, доступными для немногих и допускавшими единение с божеством». Ибо, как убеждал Шварц своих учеников, «откровенная религия доступна лишь магам и каббалистам». Но свою «полезную» деятельность он закончить так и не успел, ибо скончался в 1784 году. Однако посеянные им семена дали всходы. Его друг и сподвижник Н. И. Новиков учредил «Типографическую компанию», выпустившую в свет большое количество масонских изданий. В своих статьях он писал, что «вере учат не так, как надо», и рекомендовал, как надо учить. О его деятельности донесли императрице, особо упомянув, что Новиков «со друзьями участвует в уловлении известной особы» (наследника Павла Петровичу). В указе от 1792 года Екатерина определила «запереть его на 15 лет в Шлиссельбургскую крепость», увидев в этом «умном, но опасном человеке» врага России. В заточении Новиков провел четыре года: в 1796-м Екатерина скончалась, а вступивший на трон Павел I в тот же день освободил просветителя.
Несмотря на «просветительскую» деятельность Новикова, среди масонов после смерти Шварца действительно посвященных лиц не оказалось. Сам Новиков на допросе признался, что «многое ему неведомо». Поэтому на этом этапе масоны, хотя и отрицали церковную иерархию и обрядовую сторону религии, на саму Церковь не посягали, отдавая предпочтение алхимии и поиску «жизненного эликсира». Возможно, что приезд графа Калиостро в Россию в эти годы был далеко не случаен и сам граф ставил перед собой куда более далеко идущие цели, однако какого-то заметного влияния на развитие масонства в России его пребывание не оказало.
Во времена правления Павла I проникновение масонства в Россию совершалось через орден иоаннитов, который формально сохранял статус католического, но структурно и идейно был устроен по масонскому образцу. Орден иоаннитов, или Орден Святого Иоанна Иерусалимского, был создан в эпоху крестовых походов, но после изгнания крестоносцев из Палестины перебрался на Кипр, а в 1036 году, после завоевания монахами-рыцарями острова Родос, обосновался там. В 1521-м, после блестящей обороны острова от турецких полчищ, император Карл V пожаловал иоаннитам «в вечное наследство» остров Мальту, откуда обосновавшиеся там рыцари совершали походы на мусульман и при магистре де Валлетте достигли подлинного расцвета, став грозой всего Востока. Когда же в 1798 году молодой генерал Наполеон Бонапарт на пути в Египет фактически без боя захватил остров, значительное число рыцарей отправилось в Россию, где и нашло себе приют. И не без причины.
Дело в том, что один из руководителей ордена — граф Литта — был женат на племяннице Г. Потемкина, которая до этого была замужем за графом Скавронским и после его смерти получила в наследство громадное состояние. Поместья ее нового мужа в Италии были конфискованы французами, поэтому все его финансовые интересы сосредоточились в России. Граф Литта сумел произвести впечатление на Павла и с тех пор пользовался его неизменным покровительством. На своем собрании в Петербурге члены ордена сместили прежнего магистра и на его место избрали Павла I, который с восторгом принял это назначение. Президенту Российской академии наук даже было предписано обозначить Мальту в издаваемом Академией календаре как «губернию Российской империи».
Принимая звание Великого магистра, Павел руководствовался более романтическими чувствами, нежели политическим расчетом. Конечно, свой порт в Средиземном море русскому флоту не повредил бы, но удержать его было невозможно: Англия и Франция никогда бы этого не допустили. Итальянский поход А. В. Суворова принес русской армии новые победы и славу русского оружия, но самой России он ничего не дал. Ф. Ф. Ушаков обогатил военное искусство взятием неприступной крепости Корфу на Ионических островах, но после этого едва избег печальной необходимости сражаться в Средиземном море (по приказу императора) с английским флотом за интересы чуждого ему ордена. Эта попытка дорого стоила и самому императору: в результате заговора он был убит. Его наследник, Александр I* отклонил честь принять звание Великого магистра ордена и отменил изображение восьмиконечного мальтийского креста на российском государственном гербе, помещенное туда по распоряжению Павла. В России от рыцарей-иоаннитов остались лишь корона магистра, «кинжал веры» да портрет Павла в одеянии магистра кисти В. Л. Боровиковского.
Александр I (о чем говорилось выше) тоже состоял в масонской ложе. При нем в 1809 году в Россию для преподавания еврейского языка в Духовной академии прибыл уроженец Венгрии И. А. Фесслер, основавший в Петербурге ложу «Северная звезда» (некоторые масоны считали эту ложу иллюминатской), в которую входил и увлеченный его идеями М. М. Сперанский, оставивший заметный след в истории России своими реформами. Но в Петербурге Фесслер надолго не задержался, ибо вскоре был обвинен в том, что распространял среди слушателей академии социнианское учение. Чтобы избежать нежелательных осложнений, Фесслер перебрался в Саратов, но в провинциальной глуши учеников у него не нашлось. В 1822 году масонство в России было официально запрещено, и хотя оно, безусловно, продолжало тайно существовать, но никаких очевидных признаков его деятельности (и даже присутствия) не наблюдалось вплоть до конца XIX века.
Именно в это время в Россию стало постепенно проникать французское масонство (или розенкрейцерство) в лице доктора Папюса и его ордена мартинистов, но, поскольку этот процесс подробно был описан нами в разделе о розенкрейцерах, то мы перейдем сразу к следующему этапу.
Следующий этап становления масонства в России связан с именем известного религиозного философа, поэта и публициста Владимира Соловьева, основоположника учения о святой Софии, проповедовавшего «модернизацию» православия с последующим объединением всех церквей. Правда, сам Владимир Соловьев масоном как таковым не был — во всяком случае, нет никаких источников или свидетельств, подтверждающих факт его принадлежности к масонству. Тем не менее косвенно он оказался к нему причастен, так как его наиболее верные последователи сразу после смерти философа создали «Братство аргонавтов», собрания которого посещали В. Иванов, К. Бальмонт, Н. Бердяев и С. Булгаков. Примыкал к ним и А. Блок. „ «Мы были свидетелями, когда самые выдающиеся представители нашей интеллигенции, пресловутый мозг страны, устраивали мистерии с музыкой, песнями, плясками, причащались кровью... и посвящали восторженные стихи дьяволу»,— писал об этих сборищах историк-эмигрант Василий Иванов. Позднее «Братство аргонавтов» преобразовалось в религиозно-философское общество (1907), а после революции, в 1919 году, члены общества основали «Вольную философскую организацию», основным направлением деятельности которой стала борьба против православия. Однако с большевиками взаимопонимания они не нашли и в 1921 году были высланы за границу. После отречения царя к власти в России пришло Временное правительство, многие члены которого входили в масонские ложи, да и ряды их противников — большевиков — тоже, по чести говоря, полнились масонами, причем до такой степени, что в 1922 году II Коминтерн даже принял резолюцию о недопустимости одновременного пребывания в коммунистической партии и масонской ложе! Время развело «братьев». «Боевой орган пролетарской диктатуры», ВЧК, поставила задачей отсортировать тех, кто мог представлять опасность для новой власти, и использовать тех, чьи оккультные наработки можно было использовать на благо революции.
Такой подход вполне понятен. Сегодня известно, что многие «старые» большевики были членами мистических кружков. Так, писательница Нина Берберова сообщает в своих мемуарах, что масоном был Лев Троцкий. В архиве КГБ СССР нашлось свидетельство того, что к французской ложе «Великий Восток» принадлежал и нарком просвещения А. В. Луначарский. Одно время ходили также слухи о том, что В. И. Ленин и Г. Е. Зиновьев до 1914 года были членами французской масонской ложи «Союз Бельвиля», хотя, по другой версии, она называлась «Аретравай». Правда, документального подтверждения эти версии так и не получили.
Среди оккультистов, оказавшихся на службе у новой власти, особо стоит отметить уже упоминавшегося нами в связи с мартинистами А. В. Барченко, получившего хорошее медицинское образование и в то же время глубоко верившего, что в глубинах Азии существует страна Агарта (Шамбала), в лабораториях которой совершенствуется опыт древних цивилизаций. Увлечение А. Барченко мистикой привело к тому, что он всерьез занялся паранормальными способностями человека. С 1911 года он начинает публиковать результаты своих изысканий, проводит ряд уникальных опытов, связанных с приборной регистрацией телепатических волн, или М-лучей. В 1920 году судьба свела его с академиком В. М. Бехтеревым, руководителем Института мозга, который пытался дать научное объяснение феноменам телепатии, телекинеза и гипноза. По ходатайству Бехтерева Барченко был командирован в Лапландию для исследования загадочных явлений, часто происходящих в районе Ловозеро. Так, среди населяющих эти места лопарей и пришлых людей время от времени наблюдаются проявления массового психоза. Люди начинают повторять друг за другом те или иные движения, выполняют любые команды и даже предсказывают будущее. Если же человека в этом состоянии ударить ножом, то
нож не причиняет ему никаких повреждений и даже не проникает в тело.
Экспедиция прибыла на Ловозеро в 1920 году и действительно столкнулась со многими «чудесами». Среди них и мощеная дорога длиной в полтора километра, и изображение на стене огромной человечес-, кой фигуры, и специфические геомагнитные фено-, мены, и гигантские, внушающие страх колонны. Участникам экспедиции удалось также найти «каменный цветок лотоса», впоследствии утерянный, пирамиду на вершине одной горы и расщелину, уходящую в глубь земли. А. Барченко пришел к выводу, что все это остатки загадочной Гипербореи, легенды о которой присутствуют в мифах всех народов Европы.
В 1923 году А. Барченко поселился в петроградском буддийском дацане. Здесь посол далай-ламы в СССР Доржиев сообщил ему координаты Шамбалы — на стыке границ Индии, Синцзяна и Северо-Западного Непала. Любопытно, что к этому времени Барченко уже знал эти координаты, правда, из другого источника. Он получил их в Костроме от местного жителя, выдававшего себя за юродивого. У того были таблички, исчерченные неизвестными письменами. Барченко, по его словам, прочитал эти таблички и обнаружил, что речь в них шла о дюнхоре — буддийском эзотерическом учении, якобы происходящем из Шамбалы, в тайны которого Барченко рассчитывал посвятить руководителей коммунистического правительства России. Работами Барченко, с подачи германского посла в Москве Вильгельма Мирбаха и сотрудника ВЧК Якова Блюмкина, заинтересовалась коллегия ОГПУ, поручившая ознакомиться с ними Глебу Бокию. Так в недрах ОГПУ возникла секретная лаборатория нейроэнергетики, существовавшая при спецотделе в течение двенадцати лет.
Руководитель спецотдела при ОГПУ Глеб Иванович Бокий происходил из древнего дворянского рода. Отец Глеба был преподавателем химии, брат и сестра продолжили семейную традицию, став известными учеными, а юный Глеб выбрал стезю профессионального революционера. Одновременно с теорией и практикой революции он увлекался тайными восточными учениями и историей оккультизма. Наставником его в этом деле был известный врач и гипнотизер, член ордена мартинистов П. В. Моки-евский, тоже упоминавшийся нами. Он же в свое время рекомендовал в ложу и А. Барченко. Сколько-нибудь значительной карьеры у мартинистов Глеб Бокий не сделал — так и остался на уровне ученика. Но вот где он был подлинным мастером, причем от природы, так это в шифрографии. Воистину, это был гений по части шифра. Лучшие шифровальщики России пытались найти ключ к его шифрам, но безуспешно. В 1921 году Бокий назначается руководителем советской криптографической службы, название которой часто менялось, но она всегда состояла при ВЧК, то есть была автономной.
При личном знакомстве Барченко произвел на Бокия сильнейшее впечатление. В последовавшем затем разговоре Барченко произнес фразу, изменившую жизнь обоих собеседников: «Контакт с Шамбалой способен вывести человечество из кровавого тупика безумия, той ожесточенной борьбы, в которой оно безнадежно тонет!» Поэтому нет ничего удивительного, что Бокий и духовно близкие ему люди вскоре создали тайное общество «Единое трудовое братство», которое отвергало такие постулаты большевизма, как диктатура пролетариата и классовая борьба, и принимало в свои ряды людей, свободных от догм материализма. В 1925 году весь
спецотдел волновала одна проблема — экспедиция в Тибет. В числе горячих сторонников предстоящей экспедиции был сам Ф. Э. Дзержинский. Против же выступал нарком иностранных дел Г. В. Чичерин. Не помогло даже рекомендательное письмо сотрудника отдела международных связей Коминтерна Забрежнева, состоявшего одновременно и членом „ французской ложи «Великий Восток». Начались бюрократические дрязги и проволочки, и экспедиция в последний момент была отменена.
Парадоксально, но организация «Единое трудовое братство» просуществовала, несмотря на свои антисоветские настроения, до 1937 года, когда был учинен ее разгром. Еще раньше был расстрелян Яков Блюмкин — за свою близость к Льву Троцкому. От Бокия потребовали так называемую «Черную книгу», содержавшую компрометирующие материалы на видных большевиков и руководителей партии, которые Бокий собирал с 1921 года по личному указанию Ленина. Бокий отказался ее предоставить и был немедленно арестован. Вслед за ним арестовали и других членов «Братства».
1930-е годы в России (тогда уже СССР) стали временем «крестового похода» против масонства. Судя по документам, последняя масонская ложа была разгромлена в 1936 году. Правда, Нина Берберова утверждала, что масоны в правительственных структурах были всегда. Во всяком случае, отношения молодой советской власти с масонами строились весьма неоднозначно. Восемь масонских орденов, действовавших в стране после революции, спокойно пережили «красный террор» 1920-х годов и даже выросли численно. И все бы ничего, но тут свою роковую роль сыграл руководитель российского ордена мартинистов Борис Астромов (Кириченко). В мае 1925 года он внезапно появился в приемной Главного политического управления в Москве с предложением своих услуг. Для чекистов Астромов подготовил специальный доклад, в котором всячески подчеркивал общность задач гэпэушников и мартинистов и указывал на совпадение их символики, отмечая лишь различие в подходах, что, с его точки зрения, было несущественно. «Масоны скорее большевики, чем христиане»,— говорил Астромов. Суть же основной идеи его доклада состояла в том, чтобы использовать масонские каналы для сближения СССР с западными странами. Как впоследствии выяснилось, эту идею ему подбросил А. Барченко.
Однако как руководитель Астромов не пользовался у масонов особым влиянием. Более того, в дальнейшем оказалось, что это лживый и морально нечистоплотный субъект, склонный к педофилии и склонявший своих учениц к сожительству. «Братьям» вскоре стало известно о контактах своего руководителя с ОГПУ, и они немедленно распустил и, братство. ОГПУ не нашло ничего лучшего, как арестовать Астромова. Тот немедленно написал письмо Сталину, в котором предложил перелицевать Коминтерн по образцу масонства, а себя — в качестве консультанта. Но машина уже заработала: Астромову дали три года лагерей, а затем сослали на Кавказ. Других арестованных масонов тоже выслали в разные места — наказание по тем временам удивительно мягкое.
Связь большевизма и масонства прослеживается по многим источникам. Так, Василий Иванов, пользовавшийся французскими источниками по истории масонства, пишет в своей книге воспоминаний следующее: «В 1918 году над Россией восходит пятиконечная звезда — эмблема мирового масонства. Власть перешла к самому злобному и разрушительному масонству (красному) во главе с масонами высокого посвящения — Лениным, Троцким и их прислужниками и масонами более низкого посвящения — Розенфельдом, Зиновьевым, Парвусом, Радеком, Литвиным. <...> Программа борьбы „строителей" сводится к уничтожению православной веры, искоренению национализма, главным образом великорусского шовинизма, разрушению быта, русской православной семьи и великого духовного наследия наших предков».
По мнению автора, в начале 1930-х годов Россия превратилась в «самое чистое и самое последовательное масонское государство, которое проводит масонские принципы во всей их полноте и последовательности». Замечание, на наш взгляд, чересчур категоричное. Далеко не все коммунисты были масонами, и в партии постоянно шла борьба между космополитами, тянущимися к «гражданам мира», как называли себя масоны, и национально ориентированным большинством. И когда Сталин (возможно, чисто неосознанно) стал руководителем этого большинства, вопрос с масонством в СССР был предопределен: для практики строительства социализма в отдельно взятой стране масоны были не нужны и даже вредны!
И в заключение нельзя не вспомнить блаженную старицу Матрену Никонову, которая в 1943 году предсказала: «Сначала уберут Сталина, потом после него будут правители, один хуже другого. Растащат Россию... начнутся смуты, распри... Но будет такое на малое время».
Как хотелось бы верить, что время это заканчивается!..
|
|
Читайте в рубрике «XIX и XX век»: |